Межгосударство. Том 2 - Сергей Изуверов

Казалось странным, Герардина возится с ними, вводит в свой комитет и берёт на заседания, ещё выездные. Может не столь странно Вестфалии, весьма Монахию, чуть менее, всё равно весьма и весьма, Альмандину. На другой день после выездного, полагая, вчера изрядно Трансваалю, теперь выбьется едва не на первые позиции, батолиты в одном из дворов выколотой обсудить сложившееся. Затеваются странные дела, Вестфалия. Я подслушала разговор отца с Герардиной и оказалось, всё не так, как нам. Этот негласный комитет на подозрении у Мясницкой части. Ты, Вестфалия, всегда была склонна к суждениям излишней продолжительности, Альмандина. Пожалуй было бы лучше для дела, если бы ты пересказала нам, сколько возможно точно, этот разговор, который происходил где? Подруги на растасканной поленнице, остались самые негодные для скармливания. Вокруг бегали две малолетние алюрки, нанюхавшиеся антрацита. Около десяти или одиннадцати. Почти раздеты, на разных местах тел с неправдоподобно развитыми грудями, сосцы проглядывали сквозь дыры, намотаны тряпки, не чувствовали. Разумеется в гостиной, Вестфалия. Где ещё могли говорить отец и Герардина? Тоже пофыркали. Он явился со службы в позднее время. Как будто он у тебя является в какое-то другое, Альмандина. Так вот, явился и сразу в гостиную пить коньяк. Оттуда вызвал Герардину. Отчего мы по сию пору не выдумали ей прозвища? – Монахия. Прозвища? Ну называем мы её постоянно Герардина, как-то напыщенно. Гувернантка ещё напыщенней, да и глупо. Ха-ха, одна из пробегавших рядом проституток, гувернантка, ха-ха-ха. Ну и какое ей подойдёт прозвище? По мне так ведьма, Альмандина. Если и ведьма, то не такая простая. Ты когда-нибудь видела ведьм, которые учреждали комитеты? – Вестфалия. Ну и как называется непростая ведьма? – Монахия. Колдунья, пробегавшая мимо вторая, силилась настичь первую, так и заливающуюся. Колдунья, ещё хуже чем гувернантка, Вестфалия, к выбору прозвища более щепетильно из, решалась её гувернантки. Давайте звать её Салем, Монахия. Что это ещё за Салем? – подозрительно Вестфалия. Одна из проституток упала лицом в снег и стала шумно втягивать, очевидно полагая, Господь насыпал ей целый двор антрацита. Там живёт очень много ведьм, пожалуй что и колдуний. Или раньше жило. Хм, Салем, по крайней мере звучит коротко. И никто сразу не догадается о ком речь, Альмандина. Ну так и о чём болтали Салем и твой отец? Вторая проститутка лежащую на спину, уселась ей на лицо так, обмотки скрыли, привставать и опускаться, силясь попасть в рот сильно отвисшими половыми. Вестфалия в ту сторону гнилым из дровницы, не исторгло из двора. Отец говорит, как давно действует негласный комитет? Салем отвечает, мол, тебе какое дело. Тот помолчал и сказал, дело появилось в Мясницкой части на столе у пристава. Она уточняет, в смысле бумажное дело? Отец молчит, но я полагаю, что в это время он кивал. С чего к нам такой интерес? С того, что вокруг шныряют эти сыщики, которых опосредованно нанял Петербург и по петербургским же делам, которые, отчего-то, свершаются здесь. Это что же за дела? Что это за дела даже пристав не знает. Да пристав-то знает, только тебе не говорит. И у лечебницы они бывают слишком часто. А, значит постигают ваши делишки. Твои тоже скоро постигнут. Нет, уже не твои, а наши. Это ещё почему? Потому что в моём комитете на должности ответственного секретаря состоит твоя дочь. Вот ведь паскудина, вырвалось у Альмандины. Вестфалия покивала с умудрённым видом, уже обдумала поворот. На дырявую галерею с внутренней дома, во дворе они, пьяный мужик, кидать в проституток снежками, материал с дощатого галереи. Снег совершенно не, изрядный мороз, неубедительные, странной, по большей в воздухе. Ну а отец и говорит, сколько она мне рассказывала, эта должность у вас сменная, каждое собрание секретарь всегда иной. Так значит ты расспрашивал её об этом? Не только расспрашивал, но и читал стенографии ваших собраний. В её иероглифах даже я ничего не могу понять. А я, как ни странно, понял. И что же ты понял. Что вы что-то затеваете в выколотой окрестности. Кто это мы? Ты и… И кто, и кто? Я бы не хотел называть его имени. Ну тогда я назову. Я и Изамбард, ты это имеешь в виду? Да. Его имя упомянуто в том деле, которое лежит на столе у пристава? Возможно. Мне следует знать точно. Я не твой осведомитель. Ты мой племянник. И что? Если ты пересказываешь точно, то мы наглядно видим, как она перехватила инициативу, Альмандина. Или это тебе так хочется и ты так изображаешь, а Вестфалия? – Монахия. На галерее убедившись в неосновательности снежных притязаний, решил проституток лично. Подошёл к лестнице, поскользнулся на верхней и с грохотом и бранью на мате и арго-ж вниз, затих, вполне, переломав. А Герардина и говорит. Ты знаешь Лукиана и знаешь, кто таков его спутник. Если честно, то кто таков его спутник верно не знает и сам Лукиан, как я полагаю. Верно, не верно. Достаточно знать, что он может по одному взгляду на тебя оседлать взаимосвязи и нагнать в них жути. И Изамбарда с хозяйкой дома, где квартирует лечебница и вообще кто такая это хозяйка. Кто такая хозяйка не прочь узнать бы и я сам, быстро вставил тут отец. И то, что затевается в выколотой, продолжила перечислять Салем, и шалости настоятеля и вообще все ваши и наши московские свершения. Тоже мне, свершательница, Альмандина. Проститутки к телу мужика, обобрали и побежали в сторону рынка. Поэтому я и хотел бы знать, что вы затеваете? Я вижу по словам, вылетают из твоего рта, они с оттенком лжи на окончаниях и приставках. Опять твои хитрости. Да, это значит, что ты лжёшь и знаешь, что мы затеваем. Знаю, что это аукцион, однако не знаю подробностей. Какой идиот умудрился предположить, что это аукцион? Это аферистическое ограбление, понял, и передай всем в своей Мясницкой части. И пусть твой пристав Караулов напишет на деле, которое он завёл на мой комитет «Дело аферистического ограбления». Ты точно расслышала, аферистического? – Альмандина. Точнее точного из точного. Значило, очень точно. Что это значит? Видимо какое-то ограбление, только очень хитрое. А может такое, какие обыкновенно совершает Изамбард. Он-то уже не может себе изменить, потому что сразу потеряет славу и репутацию и никто не станет ходить в его «Воинбург». В него и так никто не ходит, потому что он в «Утюге». Кое-кто в него ходит, Вестфалия задумчиво. Да не о том речь ведётся. Ты вспомни, как Изамбард ограбил почтовый вагон? А я никогда и не знала, как он его ограбил, так что припомнить не в силах. И не знаешь как он ограбил студентов, устроив свой Межевой? Об этом что-то от отца, но в очень размытых. В таком случае не вредно бы тебе было. Не знаю, есть ли у нас на это время. Было так. Изамбард выстроил ответвление на железной дороге, по поезд из Москвы в Нижний Новгород, вёз поволжскую почту. Ответвление не только в сторону от основного полотна, но и под землю. Он с подельниками выкопал глубокий тоннель с очень крутым, не действовали тормоза поезда. Перед самым на ответвление, один из подельников Изамбарда над составом и отстрелил соединение почтового, шёл последним, так, остался на основном полотне. Состав вошёл в тоннель, парализовало машиниста, да и что мог предпринять. Скат в тоннель очень, поезд на нём большой, выкат значительно, куда более полог и по закону инерции поезд наружу, подельники закрыли ходы в тоннель с обеих, наполовину разобрали ответвление. Так среди чистого стоять неспособный к движению, только половина дела. Сам Изамбард подступился к почтовому. Извлёк всё содержимое, составляющее письма и посылки, переменил на иные письма и посылки, шайка заворачивала дюжину дней, готовясь к. После вагон отогнан на ответвление, только и хватило, на длину, шайка поджидать следующий, в южном направлении, через Орёл, Тулу и Солькурск в Одессу. Побуждения к скорой, не значащейся в маршруте, шайка для машиниста локомотива едва тронулся в. Забирались в его поприще, ломами по механизмам, песок в сочленения, скрипели и дымили в смотровое машиниста, видимость, дым из трубы валит противоестественным. Машинист подозревать неполадку, мечтать о скорейшем Тулы, мог бы заняться со всей охотой, привлечь к тульских служащих железной, Тулы пока не. Впереди прогремел, намеренно люди Изамбарда. В голову машиниста сразу явилась, взорвали железнодорожное полотно или мост на пути следования. Начал сбавлять, сам, объятый сильнейшими и сомнениями бросился искать карту железной, сверяться, нет ли по их моста. Таким пропустил стоящий по левую почтовый с заменённым содержимым, вскоре вообще, хотя до такой хода не. Посодействовали люди, выпустили из нескольких поезда купола из ткани, сферы монгольфьеров, набрав, остановили. Другие люди вкатили почтовый обратно на путь, прицепили к. Содержимое себя по сию, однако, возможно, выявление не широкой огласке, ещё возможно, часть большого Изамбарда по всеобщему, почтовый содержащий неизвестно, неизвестно на каком пути, ещё понадобится. А что учинил в Андрониковом монастыре? В один день настоятелю поступил акт хлопотания постричь в монахи и принять в братию одного хорошего. Поскольку прошение от верхних церкви, воспринято удовлетворительно. На другой протекция ещё одному хорошему со схожими и в схожих, на сей от чинов ещё более. Настоятель счёл совпадением, помолился, постриг в монахи ещё мирянина. На третий в утренней почте подобное по содержанию и сути от одного из статских, влиятельных в распределении денежных казённого. Третий хороший в монахи, прибился к первым двум, старательно и прилежно обычаи и заведения монастыря, истово Господу. На четвёртый, не делая никакого, протекция ещё одному весьма положительных, так же желал постричься в, вступить в братию Андроника. Настоятель и здесь не смог, да и зачем ему, столько влиятельных должниками, сел писать одному из, для увеличения казённых отчислений обители. На пятый с вечерней почтой (почти весь день настоятелем в спокойствии) прошение свершить ещё один, принять в Божье стадо заблудшую, желающую покинуть. Шестой не привнёс никакого в рутину. Прошение, постриг. Седьмой. Прошение за двух, постриг двух. Настоятель начал что-то. Если мог, подобно аль Рашиду переоделся монахом, разговоры в кельях и молитвы в трапезной, однако он не, следовать выдумкам мусульманина, личностью слишком приметен, знаком почти монахам. Восьмой, первый из просящих, с началась вся истовая, ещё одно, в самых любезных и почтительных принять и постричь в ещё трёх «испытавших всякий своё несчастие». Настоятель стрижёт и боится просыпаться на следующий. Кельи обители переполнены. На девятый исчезло восемь монахов. Не новоявленных, исправно следовали слову Божьему и распорядку обители, из старых, двое из постриг при отце нынешнего. Кроме пришло от ещё не участвовавшего в протекционных прошениях, действительного тайного, принять пятерых. Настоятель, вовсе не понимая что, принял и велел своей личной монашьей страже стеречь территорию втрое обыкновенного, не смог попасть даже Иисус, если начнётся второе, не смогла покинуть даже капля, неосторожно с кадила. На десятый исчезла монашья стража в составе восемнадцати и ещё двенадцать послушников. Настоятеля помалу окружать незнакомые лица. В десятый прошений принять кого либо не, обрадованный обстоятельством, вдохновлённый на перелом сложившегося, в ночной дозор всех до единого недавно принятых, насчитывалось шестнадцать. Наутро ожидал их повального, ничего такого не. Назначенный стражи отчёт, в, за время несения ночного никаких попыток в обитель либо оную не. Настоятель с кислым, только ушёл, бросился монахов. Как-будто все на, однако чувствовал, провели, произошло необратимое, кругом не тот Андроников монастырь, уповают верующие всей Москвы и всей империи. День писем с прошениями, тех не, выбило из колеи ещё. Теперь всякое время слонялся по от духовного к трапезной, от трапезной к усыпальнице Лопухиных, от к белой стене, проверить, крепка ли, от белой к церкви, от церкви к башне, проверить не покосилась ли. Лица встречаемых как и подобает братии суровы, вглубь себя, если не вглубь, вовне, в сторону Царствия небесного, свершаемых им благостей, губы всякого бормотали молитвы и все мирские вроде колки, таскания и чистки, исправно, перестали кляузы и жалобы. Настоятель не знал что и к чему. Такого никогда. Так себя в обители, не имел сподвижников, приближённых и доверенных, предпочитая всё в своих, всем самолично, не к кому теперь. На третью ночь подобного проснулся от нестерпимого барабанов, звука едва не самого возмутительного (после труб страшного суда) для стен святой обители. Вскочил с постели, к окну настоятельских во двор. Луна сквозь мороз. На площади перед Архангела Михаила, вице-чемпиона агиографических, безликие из-за тьмы и расстояния в чёрных рясах и клобуках, не полагались, в позицию сложного сигила, для вызова весьма сильного, поднаторевший в оргиях настоятель сразу. Так и знал, готовится, только теперь, все монахи подменены в ночь когда новичков в дозор. Настоятель себя не от гнева, вниз не облачившись соответствующим, а ведь, возможно, предстояло встречать. Может не особенно в сие, сам столько во время оргий силился хоть завалящего чёрта, никто никогда не, делегации цвергов, надоело терпеть оргические завывания над головой, решили их. Цверги не из клубления серного, в обилии курился на, из какого-то подземного, постичь до конца не в силах и старший архитектор мира, статский советник Рогволд Филиппович Шпоник 1788-го рождения. Двери настоятельской обители, запирать вправе настоятель, разумеется. Бросился к окнам. Все первого деревянным щитами между землёй и стеной увесистыми. Во втором окна, кроме, законопачены на зиму, вполне, прыгать не станет, неплохо изучили. Возвратившись в покои стал сигилу, силясь понять, кого ей можно. Бафомета, Астарота, Маммону, Пифона, Чёрного дворецкого, Проклятого семью крестоносцами, Асмодея, Повелителя чёрных тапиров, Лифляндского викинга или Альтаира особенного? Сам настоятель никогда могущественнее Отца морозов, прочих хорошо. Не вполне верно тогда, ничего из оргий не, припоминая какие морозы сковали в эту шестьдесят пятого. Проклятые барабаны не. Настоятель плюнул, перекрестился по привычке составленной ещё в семинарии, отправился спать, на голову банную шапку, укрыв подушкой, как-то во дворе вакханалию. Тайным настоятелем Андроникова Изамбард. Чего стоит участие во всемирном кассельских колбасников, организовал единожды покинув выколотую.